В-третьих, на наблюдателя могут оказывать воздействие последствия формируемого им поведения. Чем больше ценности наблюдатель придает поведению, тем больше вероятность, что он ему научится. Также научение может ускориться, если наблюдатель видит перед собой образец, получающий суровое наказание: например, если мы увидим, как другой получил серьезный шок, дотронувшись до электрических проводов, это преподаст нам ценный урок. «Понять, как люди учатся имитировать, — значит понять, как необходимые подфункции развиваются и действуют» (A. Bandura, «Behavior theory and and the models of man». AP № 29, 1974, p. 864). Внимание Первый из процессов, обслуживающих научение через наблюдение, — это внимание. До того как мы сможем уподобиться кому-либо, мы должны обратить внимание на этого человека. Какие факторы управляют вниманием? Во-первых, так как мы имеем больше возможностей наблюдать людей, с которыми часто общаемся, мы скорее всего обратим внимание в первую очередь на этих людей. Во-вторых, привлекательные образцы скорее будут замечены, чем непривлекательные: фигуры, популярные на телевидении, в спорте или в кино часто привлекают большое внимание. Природа самого поведения также влияет на наше внимание — мы замечаем поведение, которое полагаем важным для себя и из которого думаем извлечь пользу. Запоминание Наблюдение за поведением модели не будет эффективным, если человек не запомнит его. Для того чтобы наблюдения привели к созданию новых образцов поведения, эти образцы должны быть символически представлены в памяти. Бандура выделяет два основных способа запоминания: образное и вербальное кодирование. Символическое представление не обязательно должно быть словесным, так как некоторые наблюдения сохраняются в виде образов, которые могут быть вызваны в отсутствие физической модели. Этот процесс особенно важен в детском возрасте, когда речевые навыки еще не сформировались. Вербальное кодирование значительно ускоряет процесс научения через наблюдение. С помощью языка мы можем словесно оценивать поведение, которое наблюдаем, и решать, что мы отвергнем, а что захотим попробовать. Вербальное кодирование также помогает нам символически репетировать поведение, то есть снова повторять себе, как мы будем делать что-то, когда нам представится случай. Эти репетиции могут повлечь за собой действительное исполнение выученных действий, к тому же они помогают процессу запоминания. Воспроизводство поведения Следующим этапом научения через наблюдение является перевод символически закодированной в невербальных образах или в словах информации в соответствующее поведение. После того как мы обратили внимание на образец и запомнили то, что мы увидели, мы сами воспроизводим это поведение. В ходе превращения мысленных представлений в соответствующие действия мы должны задать себе несколько вопросов о поведении, которое мы воспроизводим. Сначала мы спрашиваем: «Как это сделать?» Получив ответ с помощью символических репетиций, мы пытаемся претворить наше новое поведение в действительность. В это время мы контролируем себя, задавая вопрос: «Что я делаю?» И наконец, мы оцениваем свою деятельность, спрашивая «Правильно ли я это делаю?» На этот последний вопрос не всегда легко ответить, особенно если он относится к двигательным навыкам, как, например, в балете или в прыжках в воду с трамплина, когда мы не можем в действительности видеть себя со стороны. Однако Кэрол (Carrol) и Бандура (1982, 1985) нашли, что самоконтроль с помощью видеозаписи облегчает обучение двигательным навыкам. Мотивация
Сказанное выше может привести к заключению, что самоактуализирующиеся люди — избранная группа «суперзвезд», приближающаяся к совершенству в искусстве жить и стоящая на недосягаемой для остального человечества высоте. Маслоу недвусмысленно опровергал подобные выводы. Будучи несовершенными по своей человеческой природе, самоактуализирующиеся люди так же подвержены глупым, неконструктивным и бесполезным привычкам, как и мы, смертные. Они могут быть упрямы, раздражительны, скучны, вздорны, эгоистичны или подавлены, и ни при каких обстоятельствах они не защищены от необоснованного тщеславия, чрезмерной гордости и пристрастия к своим друзьям, семье и детям. Вспышки темперамента не так уж необычны для них. Маслоу также обнаружил, что его испытуемые способны проявлять определенную «хирургическую холодность» в межличностных конфликтах. Например, одна женщина, осознав, что больше не любит мужа, развелась с ним с решимостью, граничащей с безжалостностью. Другие оправлялись после смерти близких им людей настолько легко, что казались бессердечными. Далее, самоактуализирующиеся люди не свободны от чувства вины, тревоги, печали и сомнений в себе. Из-за чрезмерной сосредоточенности они зачастую не переносят пустых сплетен и легкого разговора. Фактически они могут говорить или вести себя так, что это подавляет, шокирует или оскорбляет других. И наконец, их доброта к другим может сделать их уязвимыми для бесполезного для них общения (скажем, им грозит опасность погрязнуть в общении с надоедливыми или несчастными людьми). Несмотря на все эти несовершенства, самоактуализирующиеся люди рассматривались Маслоу как великолепные образцы психического здоровья. По крайней мере, они напоминают нам, что потенциал психологического роста человечества гораздо выше, чем тот, которого мы достигли. Психологическая утопия: Эупсихея Вклад Маслоу в персонологию не был бы полным, если он не обратил бы внимания на те необходимые изменения, которые, как он чувствовал, вызывают самоактуализацию в широком объеме. Он утверждал, что обстоятельства окружения могут либо способствовать, либо препятствовать стремлению к метажизни. Хороший человек и хорошее общество, с точки зрения Маслоу, одно и то же. Он считал, что наша современная культура и социальные институты основаны на гедонически извращенной концепции природы человека. А именно, он полагал, что суть главных положений, лежащих в основе воспитания детей, официального образования, отношений работодатель — работник и даже ведущих религиозных конфессий, состоит в том, что человек является не более чем нарциссическим животным. Контролировать поведение такого создания можно только с помощью строгой дисциплины и постоянной угрозы наказания. Бездна энергии тратится на то, чтобы подавить в человеке дьявола. Напротив, Маслоу чувствовал, что вероятность самоактуализации возрастает, когда окружение способствует удовлетворению потребностей человека: «В таких условиях самые глубинные пласты природы человека могут проявляться с большей легкостью» (Maslow, 1987, р. 122). Маслоу (Maslow, 1971, 1987) мечтал об утопическом обществе, которое могла бы основать на пустынном острове тысяча здоровых семей, мигрировавших туда с целью самим определить свою судьбу. Он назвал эту потенциальную утопию Эупсихея. В ее основе должна была лежать философия анархизма, то есть правительство не должно было бы ограничивать свободу индивида. Основные потребности и метапотребности уважались бы гораздо больше, чем в нашем обществе. Людям позволяли бы свободно делать какой угодно выбор. В Эупсихее был бы полный синергизм, или работа вместе. Такое общество также было бы обществом, ценящим простоту и бескорыстие. Словом, обитатели Эупсихеи были бы честны друг с другом и менее внушаемы, жестоки и высокомерны, чем мы.
