— Как забавно! Какой благостный и утешительный фатализм! Мы, однако, поставили крест на просветительских хлестких словечках. Кто в наши дни удовлетворится мишурой подобных формулировок? Даже то, что наш совместный жребий представляется нам столь непривлекательным, столь уродливым в своей тягости, а подчас просто пакостным до омерзения, то, что некоторые из нас, более удачливые или менее, быть может, гордые, считают единственно для себя возможным со всех ног от него бежать, — даже все это явное еще ничто по сравнению с незримой ставкой, которая исподволь обезображивает наше общее — слишком общее! — выражение лица. Какой образ, в какой зеркальности прояснит и удержит эти стершиеся пятаки?.. Вспомните: сфинкс — существо твердокаменное; цепенеющий в ожидании, замирающий перед прыжком, этот хищник, хотя и разносоставной, каменеет всем телом, с ног до головы, да и в ней-то недаром читается жесткая девичья неумолимость. Ничего, стало быть, удивительного, что он не умеет отвечать гримасами на наши гримасы. Но способен ли он, раскрыв рот, за которым скрывается людоедская пасть, — способен ли этот зверь нам ответить, пускай хоть сыми-тировав по-человечески собственный наш вопрос? Я думаю о разговоре Пастернака со Сталиным — поразительном телефонном разговоре 1934 года, о котором рассказывали многие и в первую очередь, разумеется, сам Пастернак. В то время он жил в коммунальной квартире, где постоянно искал одиночества среди разговоров, крика детей, стука посуды и тому подобного. Так что, когда зазвонил телефон и чей-то неведомый сумрачный голос объявил ему, что «товарищ Сталин» хочет с ним говорить, его недоверчивое изумление обязано было, я думаю, не столько необычности, невероятности, почти чудовищности объявленного события, сколько чудовищному до гротеска несоответствию с ним обстановки. Такая встреча могла произойти лишь в бесконечном отдалении от любых посягательств повседневности, от ее вторжений, лиц, запахов, от ее мимолетных фраз; и уж никак она не должна была совершиться на расстоянии, по воле холодной, погрязшей в своей отрешенности техники, не знакомой со взглядом. Ее единственной возможностью, — осознал это или нет Пастернак, хотя бы впоследствии, — было «с глазу на глаз» в сухостойном безмолвии пустыни или, разве что, за неимением таковой, в засушливой строгости ночного пустынного Кремля. И поскольку это было не так, а Пастернак оставался всегда Пастернаком *, то, заслышав из трубки обещанный голос, и начал он со всей своей юношеской, сбивающей заданный тон непосредственностью, жаловаться — не то телефону, не то телефонному Сталину — на условия своей жизни, работы и, наконец, на совершенно невозможные условия их беседы. * В ту пору нередко цитировали двустишие профессионального насмешника-эпиграмматиста:
Rotter J. B. (1981). Social learning therapy. In N. T. Feather (Ed.). Expectations and actions: Expectancy-value models in psychology. Hillsdale, NJ: Erlbaum. Rotter J. B. (1982). The development and applications of social learning theory: Selected papers. New York: Praeger. Rotter J. В., Chance J. E., Phares E. J. (1972). Applications of social learning theory of personality. New York: Holt, Rinehart and Winston. Rotter J. В., Hochreich D. J. (1975). Personality. Glenview, IL: Scott, Foresman. Sarason, I. G. (1975). Test anxiety and the self-disclosing coping method. Journal of Consulting and Clinical Psychology, 43, 148-153.
- Бодхисаттва — это человек, поклявшийся оставаться в этом мире до тех пор, пока все наделенные чувствами существа не будут избавлены от страдания. Восприятие страданий других людей как своих собственных вызывает сострадание ко всем существам. Идеалом здесь является служение окружающим. - С помощью просветления преодолевается не мир, а себялюбивое эго. - В дзэнской традиции путь духовного роста иллюстрирует серия картинок «В поисках Быка». Бык символизирует природу Будды, а процесс его обнаружения отражает внутренний поиск и духовное развитие дзэнского ученика. - Алчность, ненависть и заблуждение рассматриваются как основные источники страдания или «три огня» буддизма. В человеке присутствуют все три качества в соотношении, которое меняется в зависимости от обстоятельств. - Буддизм побуждает к восприятию одновременно и реального, и идеального и признает наличие напряжения между обоими. Такая диалектика способствует творческому напряжению, позволяя заниматься существующими недостатками и при этом двигаться в направлении идеала. Ключевые понятия Алчность (Greed). Желание иметь больше, чем мы имеем или чем нам необходимо. Основной недостаток большинства людей. Тех, кто находится во власти алчности, отличает неудовлетворенность, коварство, тщеславие и любовь к сладкой, обильной пище и нарядной одежде. Алчность можно обратить в сострадание за счет самодисциплины и следования заповедям. Алчность является одним из «трех огней», или помех росту. Взаимозависимость (Interdependence). Буддистская характеристика мира как текучих, взаимосвязанных процессов. Концепция взаимозависимости противоположна свойственной людям тенденции рассматривать мир как статичный и сегментированный. Гордыня (Pride). Состояние, которое может привести к искажению учения или отсутствию уважения к своему наставнику. Чтобы ученики смогли победить свою гордыню, им следует напоминать, что реальностью существования является непостоянство и что обучение в буддизме бесконечно. Гордыня может стать помехой росту. Дзадзэн (Zazen). Дзэнская медитация. Ее характеризуют как «просто сидение».
