Сознание проецируется вовне от «я» с такой силой, что крайне трудно направить его обратно к источнику. Интерес к внешнему миру и деятельность органов чувств мешают самоосознанию. Незнание ошибочно принимает последствия за причину; так, приписывая миру качества и атрибуты «я», рассматривая мир как источник опыта, сознание не замечает себя самого как первопричину. Эгоизм Эгоизм — плод идентификации «я» с телом и мыслями. «Эгоизм есть идентификация смотрящего со способностью глаза видеть» (Yoga Sutras, II: 6). Идентификация с телом приводит к ощущениям страха, желания и ограниченности, а идентификация с мыслями ведет к беспокойству и повышенной эмоциональности. Желание и отвращение Патанджали дает простое и изящное определение желания и отвращения: «Желание — это страстное стремление к удовольствию. Отвращение человек испытывает, когда отшатывается от боли» (Yoga Sutras, II: 7-8). Страдания связывают человека с меняющимся и колеблющимся внешним миром, из-за них человек не в состоянии обрести покой внутри себя. Йога помогает человеку преодолевать сильную чувствительность к боли, удовольствию, успеху, неудаче и другим изменениям внешнего мира. Йог хочет обрести свободу от внешнего мира и его давления, он учится контролировать физические, ментальные и эмоциональные реакции, а не поддаваться им. «Удовлетворение чувственных желаний не может вас удовлетворить, так как вы сами не являетесь вашими чувствами. Они всего лишь ваши слуги, а не ваше «я»» (Yogananda, 1968a, р. 60). За желанием или отвращением возникает привязанность к предмету, который увеличивает удовольствие или снижает боль. Привязанность возникает от ощущения того, что мы должны сделать что-то ради нашего удовольствия или удовлетворения. Однако отрицание привязанности не означает, что йога — это негативное и безрадостное самоограничение. Идея непривязанности подразумевает получение удовольствия от того, что имеешь, и вместе с тем готовность отказаться от этого без чувства потери или сожаления. Молодой ученик, осваивающий йогу, пришел в ужас, когда увидел, как его уважаемый гуру с наслаждением ест экзотические фрукты и орехи. Казалось, его учитель был поглощен едой, а не равнодушно ел ради удовлетворения чувства голода. Гуру объяснил юноше, что независимость не означает отказа от хорошей пищи и других удовольствий; наоборот, надо получать удовольствие, пока оно есть, и не сожалеть, когда оно недоступно. Тот, кто овладел независимостью, наслаждается настоящим, не пытаясь его изменить в стремлении получить больше удовольствия или снизить боль. Страх Страх есть пятый вид страдания. «Страх и ужас перед смертью затаился даже в душах обучившихся» (Yoga Sutras, II:9). В своем комментарии к йога-сутрам Пурохит пишет: «Страх смерти присутствует в душе, а желание и отвращение — это результат прошлого опыта; страх смерти происходит от умирания в прошлой жизни» (1938, р. 48). Страх возникает, когда мы идентифицируем себя со смертным телом, вместо того чтобы идентифицировать себя с бессмертным «я».
Гомеостаз—гетеростаз. Вопросом для обсуждения здесь является природа и свойства мотивов, лежащих в основе поведения. Люди действуют для того, чтобы смягчить напряжение и сохранить внутреннее равновесие, или поведение человека направлено на личный рост и самоактуализацию? В теории Бандуры эти вопросы почти не обсуждаются и ни в коем случае не влияют ощутимо на формулировку его теоретических построений. Другими словами, люди могут моделировать многие виды поведения, независимо от природы возможных мотивов, лежащих в основе этого поведения. Но нельзя сказать, что Бандура отрицает концепцию мотивированного поведения. Конечно, нет; он просто концептуализирует мотивацию таким образом, что ее нельзя рассматривать в терминах гомеостаз—гетеростаз. Точнее говоря, Бандура анализирует мотивацию с точки зрения ожидаемых, побудительных и познавательных стимулов, потенциально подтверждаемых экспериментами, а не рассуждает о свойствах предполагаемых внутренних мотивов. Мотивация определенно представлена в социально-когнитивной теории, но она сформулирована в основном в терминах когнитивных структур и различных типов подкреплений (например, внешних, косвенных и самоподкреплений). Таким образом, строго говоря, положение гомеостаз — гетеростаз неприменимо непосредственно к позиции Бандуры. Познаваемость—непознаваемость. Бандура недвусмысленно поддерживает точку зрения, что природа человека познаваема. Это явствует из того, с каким уважением он относится к эмпирическим данным, из его попыток сделать теоретические построения открытыми для эмпирической проверки и из его большого вклада в научные исследования личности. Вот только один пример: всякий раз, когда Бандура использует внутренние когнитивные структуры для объяснения поведения человека, он полагает, что данные внутренние процессы должны быть в конечном итоге связаны с действиями, доступными наблюдению (Bandura, 1974, 1986). Для Бандуры не существует ссылок на таинственные переменные, недоступные научному пониманию, и он не делает реальных попыток переступить границы того, что многие считают настоящей психологической наукой. Таким образом, следуя бихевиористской традиции, из которой отчасти вышла социально-когнитивная теория, Бандура строго привержен положению, что природа человека в конечном счете познаваема наукой. Социально-когнитивная теория хорошо обоснована в эмпирических исследованиях. К их обсуждению мы и обратимся. Эмпирическая валидизация социально-когнитивной теории
У меня нет оснований выдавать себя за носителя какого-то света с Востока, и не истину я возглашаю, а делаю заметки на полях чужих книг. В таком контексте истина — это монтаж цитат. Однако эти заметки (и цитаты) концентрированы на одной теме: в русской литературе начала века, в период так называемого русского культурного ренессанса эта тема называлась «религиозные аспекты общественности». Здесь именно американский материал дает богатую пищу для размышлений.