Теистическая критика абсентеизма в этой плоскости сводится к соответствующему теоретическому осмыслению «протокольных предложений» абсентеизма — при этом абсентеизм оказывается вырожденной формой теизма и в качестве такового не отвергается, а «понимается» и даже принимается (как эйнштейновская теория приняла в себя галилеевское понимание принципа относительности в качестве своего собственного предельного, но отнюдь не исчерпывающего случая). Конфликт тяготеет разрешиться вследствие простого недопонимания, как это и предлагает ключевая для понимания этой тематики фраза немецкого писателя Шницле-ра: «Если бы верующие имели немного больше воображения, а неверующие были поумнее, то они легко могли бы сговориться между собой». Приводя эту фразу, С. Л. Франк замечает: «Это не только остроумно, но и близко к правде. Различие между верой и неверием не есть различие между двумя противоположными по своему содержанию суждениями: оно лишь различие между более широким и более узким горизонтом. Верующий отличается от неверующего не так, как человек, который видит белое, отличается от человека, который на том же месте видит черное; он отличается так, как человек с острым зрением — от близорукого или как музыкальный человек — от немузыкального... Богатый, видящий сокровище и пользующийся им, должен просто попытаться предъявить сокровище невидящему его, ...тем спор и исчерпывается»6. Аналогичное решение этого спора предлагается и Тейяром де Шарденом, смысл своих творений видевшим в том, «чтобы научить видеть Бога везде. То, что содержится и предлагается на этих страницах, — это научение глаз: пожалуйста, не будем об этом спорить, но вы встаньте, как я, сюда и смотрите» 7. Суть такой «понимающей» критики абсентеистских разоблачений религии можно передать и словами И. А. Ильина: «Если я не знаю, где дорога в Иерусалим, — могу ли я заключать из своего незнания, что ни Иерусалима, ни дороги к нему не существует»8? Собственно, такого рода аргументация от мистического опыта отнюдь не является модернистским открытием удачливых богоискателей. Уже новозаветное повествование исходит из рассказа «о том, что мы слышали, что видели своми очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни» (I Послание Иоанна I, i) Спустя тысячетелие Симеон Новый Богослов обосновывает аналогичный критерий истинности мысли и жизни: «Тщетно именуется христианином тот, кто не имеет в себе благодати Христовой ощутительно, т. е. так, чтобы опытно знал, что имеет в себе такую благодать»9. Или вот как Августин описывает свой опыт обезбоживания и возвращения к Богу: «Чаще же — увы! — только мыслью помню о Тебе, но холодна душа моя. И тогда бываю я свой, а не Твой, замыкается небо, один остаюсь я в своем ничтожестве, на жертву ненасытного и бессильного «Я». Но Ты зовешь, и радостно вижу, что только я отходил от Тебя, а Ты всегда меня видишь». У сартровской исповеди, как видим, может быть и иная концовка... Религиозная критика абсентеизма не сводится к «понимающему» разъяснению того, что в абсентеизме «Бог присутствует в модусе отсутствия». Этот метод, по мнению религиозных идеологов, действен лишь тогда, когда поисковая установка на трансценден-цию еще сохраняется в сознании абсентеиста. Если же уже и брешь, пробитая ощущением отсутствия истины в секулярном сознании, начала затягиваться ряской секулярных же вопросов и ответов, то задача религиозных критиков состоит в обнажении глубинной экзистенциальной тематики под наносами секулярных интересов и исканий. Путей такого рода редукции к видению собственно трансцендентной проблематики можно выделить в современной религиозной литературе два. Один — трактовка сугубо секулярных интересов как вытесненных и неудовлетворенных религиозных потребностей. Второй — показ неисчерпаемости религиозной тематики ее безрелигиозными трактовками, исходящими из понимания сферы религиозного как сублимированной сферы земного. Остановимся сначала на втором пути, для рассмотрения которого как иллюстрацию возьмем критику современным католическим теологом Г. Кюнгом концепций фейербахианского типа.
Основные принципы социально-когнитивной теории Мы начинаем наше изучение социально-когнитивной теории Бандуры с его оценки того, как другие теории объясняют причины поведения человека. Таким образом, мы можем сравнить его точку зрения на человека с другими. За пределами внутренних сил Бандура отмечает, что до недавнего времени наиболее общим положением, популяризованным различными психодинамическими доктринами, было убеждение в том, что поведение человека зависит от целого ряда внутренних процессов (например, влечений, побуждений, потребностей), часто действующих на уровне ниже порога сознания (Bandura, 1989b). Хотя эта точка зрения широко распространилась не только среди профессионалов, вопрос о ее концептуальной и эмпирической основе все еще остается открытым. Бандура описывал концептуальные ограничения подобных теорий следующим образом. «О внутренних детерминантах часто делали вывод, исходя из поведения, которому они, предположительно, были причиной, и в результате под видом объяснения давались описания. Наличие импульсов враждебности, например, выводилось из вспышки гнева, которая затем объяснялась действием этого лежащего в ее основе импульса. Подобным же образом существование мотивов достижения выводилось из поведения, направленного на достижение; мотивы зависимости — из зависимого поведения; мотивы любопытства — из любознательного поведения; мотивы власти — из доминирующего поведения и так далее. Не было ограничения числу мотивов, которые можно было найти, выводя их из того поведения, которое они предположительно вызывали» (Bandura, 1977b, р. 2).
Классическая эра длилась с 200 до 800 г. Это было время развития шести классических школ индийской философии: миманса (философия ритуализма), ньяя (школа логики), вайшешика (натуралистическая философия), веданта (недуалистическая метафизика), санкхья (дуалистическая философия) и йога. Веданта, санкхья и йога являются на сегодня самыми влиятельными школами. Йога тесно связана с другими двумя школами. Веданта излагает философию холизма, описывающую реальность как единое и неделимое целое. Философы веданты практиковали различные виды йоги для своего духовного развития. Санкхья имеет дело с пониманием и описанием различных уровней существования. Цель ее не столько объяснить мир, сколько помочь преодолеть его влияние с помощью ограничения. Метафизика санкхьи и йоги тесно связана и фактически берет начало из одной доклассической традиции. В качестве одной из шести философских школ йога представлена в произведениях Патанджали — ученого II века до н. э., автора произведения «Йога-сутра». Главное отличие санкхьи и йоги в их методологии. Санкхья подчеркивает подавление своего «я» и отказ от желаний. Йога выделяет необходимость переживания экстатических состояний сознания (samadhi), которое дает глубокое понимание себя самого и окружающего мира. Данная глава посвящена в основном точке зрения Патанджали. Основные понятия Этот раздел посвящен обсуждению базовых йогических и психологических концепций — духу и природе, трем принципам создания — сознанию, карме и подсознательным тенденциям. Специфические черты йоги и ее пути описаны в разделах «Гуру», «Инициация» и «Школы йоги». Дух В классической йоге существует жесткий дуализм между духом и природой. Любое человеческое существо состоит из этих двух сил. Тело и душа происходят от природы, а трансцендентное «я» — от духа. Дух пуруша (Purusha) — это чистое сознание. Дух безграничен и неопределен. Он включает в себя сознание, объемлющее вселенную и простирающееся за ее пределы. «Я» представляет собой проявление духа в отдельном человеке. Дух неизменен, не подвержен влиянию физической или духовной деятельности; однако наша душа искажает представление «я» о себе самом. Противоположный полюс духа — это природа, пракрити (Pracriti). На санскрите пракрити означает: «то, что порождает» — слово, родственное procreate — «порождать» (англ.). Природа дает основание, из которого рождаются все материальные формы. Она также источник всего нематериального, включая мысли и эмоции. Природа, как дух, — вечная и неизменная. «Выше которого ничего нет, меньше или больше которого ничего нет, Единый, он стоит словно древо, утвержденное в небе; этим пурушей наполнен весь этот [мир]» (Шветашватара Упанишада, III:9). Трансцендентное «я» в каждом человеке и есть дух. «Я», как волна, это просто форма, которую на время принимает океан. «Я» — это чистое сознание. Цель йоги — реализация «я», выявление настоящего «я», скрытого в его идентификации с природой — с телом, эмоциями и душой.
готовые дома из пеноблоков под ключ.
