Углубление самопонимания пациента. Для того, чтобы лечение продвигалось успешно, недостаточно одного лишь понимания терапевтом ошибочного плана жизни пациента. Последний должен прийти к определенному уровню понимания и принятия того, что он осознал. Иначе говоря, пациент должен достичь инсайта о происхождении своих ложных целей, стиля жизни и обусловленных ими невротических симптомов. Так, Гвен необходимо осознать свою фиктивную цель интеллектуального превосходства и тот невротический стиль жизни, который выработался у нее на основе этой цели; также она должна осознать, что цена всему этому — саморазрушение. В конце концов она должна понять, что психическое здоровье требует настроя на сотрудничество с другими и готовности содействовать развитию общества. Адлер отчетливо понимал, как следует подводить пациента к лучшему пониманию себя: «Я обнаружил, что единственно верный путь — прослеживать невротическую линию поведения пациента во всех его чувствах и мыслях, раскрывать ее и одновременно ненавязчиво учить пациента делать то же самое» (Adler, 1956, р. 334). Последователи Адлера, не торопя и не задевая пациентов, последовательно подводили их к тому этапу терапии, когда они сами хотели выслушать и понять, в чем состоит ошибочность стиля их жизни. Как заметил выдающийся терапевт адлеровской школы Рудольф Дрейкурс (Dreikurs, 1971), такт и избегание догматических утверждений являются в этом процессе решающими. Поэтому, пытаясь найти объяснение тому или иному явлению, терапевт должен употреблять выражения, подобные следующим: «Могу я сказать, что..?» или «Могло быть так, что..?» К тому же терапевт должен давать пациенту четкие объяснения. Тогда «пациент быстро осознает и понимает смысл своих собственных переживаний» (Adler, 1956, р. 335). Можно предположить, что, однажды раскрыв для себя свои ошибочные цели эгоцентрического превосходства и достигнув ясного понимания того, что болезненные симптомы являются следствием невротического стиля жизни, Гвен переориентируется на более социально-конструктивный стиль жизни. Ей нужно будет последовательно преобразовывать свое восприятие и понимание происходящего, начать по-другому взаимодействовать с окружающими (например, воспринимать других иначе, чем с оценкой их интеллектуального недоразвития), отбросить свое высокомерие и отчужденность в межличностных отношениях. Надо отметить, что Адлер постоянно подчеркивал: в процессе терапии не терапевт, а прежде всего пациент несет ответственность за успешный результат терапии. Усиление социального интереса. Развитие социального интереса Адлер рассматривал как главную цель терапии: «Все мои усилия направлены на повышение социального интереса пациента. Я знаю, что истинная причина этого заболевания заключается в низкой способности к согласованному взаимодействию с другими, и я хочу, чтобы пациент понял это. Как только он начнет общаться и сотрудничать с другими на равной основе, он излечен» (Adler, 1956, р. 347). Из этой цитаты видно, что адлеровская терапия представляет собой упражнения в сотрудничестве. Задача терапевта здесь заключается в том, чтобы обучить пациента такому межличностному контакту с окружающими, который способствует перенесению пробудившихся социальных чувств пациента на других людей. Этого терапевты добиваются, поощряя проявления социального сотрудничества у пациента, а также добиваясь ослабления его чувства превосходства при одновременном росте социального интереса. Осуществляя терапевтическую задачу — развивать у пациента социальное чувство — терапевт адлеровской школы как бы с запозданием берет на себя материнскую роль. По мере повышения уровня социального интереса в ходе лечения эгоистические цели пациента заменяются полезными жизненным целями. Он становится увереннее и смелее, начинает жить без проявлений психологической защиты (невротических симптомов), служащих оправданием ошибочного стиля жизни. Усиление социального интереса представляет собой род переориентации и перевоспитания пациента, то есть тех процессов, реализацию которых ученики Адлера рассматривали как наиболее важный этап в терапии (Ansbacher, 1977). Того, что Гвен просто осознает свой невротических стиль жизни, явно недостаточно — она должна предпринять усилия для его изменения. Она должна прийти к пониманию того, что в ее план жизни больше не входит достижение безоговорочного интеллектуального превосходства над другими. Она должна принять свое место в обществе, увидеть и выбрать для себя социально полезные цели, а также научиться неуклонно достигать этих целей. И тогда на смену «ошибочному» придет более здоровый стиль жизни, и исчезнут невротические симптомы. Теперь обратимся к другому последователю Фрейда. Здесь перед нами пример того, как освобождение от влияния ортодоксальной психодинамической теории привело к поразительно отличному подходу к личности. Мы продолжим наше обсуждение результатов пересмотра психоанализа концепцией Карла Густава Юнга, которого многие считают одним из самых выдающихся мыслителей XX века.
Barlow, W. (1973). The Alexander technique. New York: Knopf. Bean, O. (1971). Me and the orgone. New York: St. Martin's Press. Berkowitz, L. (1973). The case for bottling up rage. Psychology Way, 7(2), 24-31. Best, A. (1999). The holistic healing resource of erotic energy. Dissertation Abstracts, 55, 4455. Boadella, D. (1973). Wilhelm Reich: The evolution of his work. London: Vision. Boadella, D. (1987). Lifestreams: An introduction to biosynthesis. New York: Routledge & Kegan Paul. Brooks, C. (1974). Sensory awareness. New York: Viking Press. Conger, J. (1988). Jung and Reich: The body as shadow. Berkeley, CA: North Atlantic. Cranmer, D. (1994). Core energetics. In D. Jones (Ed.), Innovative therapy. Buckingham, England: Open University Press, p. 117-130. Dimon, T. (1997). The undivided self. Berkeley, CA: North Atlantic Books.
Тем более существенно, что именно такие совершенные прерогативы стремилось себе отвоевать становящееся государство! Отдельное — и в то же время суверенное, включенное в иерархический миропорядок, — и в то же время заключающее в себе в тенденции как бы «слишком много» полноты. Правда, это еще долго не замечается. Новые представления о государстве вписываются в картину мира, еще достаточно традиционную. Как пишет Хайдте, для современных этому процессу мыслителей государство означало «природу и волю к природе»; это "corpus", «Космос», божественный закон и воля к его исполнению. Через исполнение этого закона государство обретает свою действительность в своей области бытия. В расчлененной картине мира признается исключительность его требований, если в своей собственной области оно признает универсальный закон бытия и формирует внутри себя идею порядка, ориентируя этот порядок на Бога53. В развитии идеи нет постепенности, нет однолинейной закономерности. Так, первым, кто выстраивал концепцию, не знающую никакой политической охватывающей общности, был, уже за 200 лет до Данте, Иоанн Солсберийский54. Точно так же обстоит дело и с международным правом. Одно дело — общая идея Империи, другое — политическая теория, учитывающая, в частности, и существование не-христианских, языческих государств, и необходимость установления отношений между государствами христианскими и языческими. И совершенно другое дело — понимание международного права как особого рода порядка, возникающего именно между суверенными государствами.
