Сопротивление означает тенденцию не затрагивать неосознанный конфликт и поэтому препятствовать любой попытке прозондировать истинные источники личностных проблем. Сопротивление проявляется множеством способов, демонстрируя, насколько эмоционально угрожающим может быть терапевтический процесс для пациента. Оно может выразиться в опозданиях пациента на терапевтические сеансы, в том, что он «забывает» о них, находит всяческие причины, чтобы не прийти. Наличие сопротивления также очевидно, когда пациент на время утрачивает способность к свободным ассоциациям, например: «Мне вспоминается один день, когда я был маленьким, и мы с мамой собрались вместе идти за покупками. Пришел домой папа, и вместо этого они с мамой ушли, а меня оставили у соседки. Я чувствовал... (пауза) Не знаю, почему, но моя голова сейчас, как пустая». Предельная форма сопротивления — это, конечно, решение пациента досрочно прекратить терапию. Умелая интерпретация причин сопротивления является одним из методов, используемых д-ром Ф. для раскрытия подавленных конфликтов Роберта и избавления его от бессознательной защиты. Анализ сновидений. Другой важный метод раскрытия тайн бессознательного — это анализ сновидений пациента. Фрейд рассматривал сны как прямой путь к бессознательному, поскольку считал, что их содержание раскрывает вытесненные желания. Он характеризовал сон как «королевскую дорогу» к бессознательному. Результатом его многочисленных клинических наблюдений стала убежденность в том, что сны можно понимать и истолковывать как символическое удовлетворение желаний и что в их содержании частично отражаются ранние детские переживания. Психоаналитики считают, что благодаря тщательно разработанным процедурам интерпретации сновидений, включая анализ скрытой символики, они могут способствовать более глубокому пониманию пациентом природы его симптомов и мотивационных конфликтов. Например, Роберт может рассказать о сновидении, в котором его отец уезжает (символ смерти) на поезде, а он остается на перроне, держась за руки с матерью и своей бывшей подружкой, и испытывает одновременно чувства удовлетворения и сильной вины. Если терапевтические условия окажутся подходящими, д-р Ф. поможет Роберту увидеть, что в его сне отражается очень давно подавленное, связанное с эдиповым комплексом, желание смерти отца, с новой силой вспыхнувшее в прошлом году, когда тот воспрепятствовал отношениям Роберта с девушкой. Таким образом, благодаря анализу сновидений и их интерпретации Роберт начал в большей степени осознавать истинный конфликт, лежащий в основе его болезненных симптомов. Анализ трансфера. Ранее в этой главе мы определили замещение как защитный механизм, при котором неосознанный импульс разряжается на каком-нибудь человеке или объекте, но не на том именно, на который он был направлен изначально. Когда это явление имеет место в процессе терапии, оно называется трансфером. Точнее говоря, трансфер появляется тогда, когда пациенты переносят на аналитика чувства любви или ненависти, которые они раньше испытывали к другому значимому лицу (часто к родителю). Фрейд был убежден в том, что в трансфере отражается потребность пациента найти объект, чтобы получить возможность выразить свое вытесненное чувство любви. Аналитик в этом случае играет роль заместителя объекта любви. Трансфер можно обнаружить в прямой вербальной коммуникации, в свободных ассоциациях или содержании сновидений. Например, можно считать, что у Роберта появились признаки трансфера, если он скажет что-нибудь вроде: «Д-р Ф., какого черта вы решили уехать в двухнедельный отпуск со своей проклятой любимой женой, когда у нас только-только начало что-то получаться в анализе?» На более глубинном уровне Роберт проявляет такие эмоции по отношению к д-ру Ф., какие он испытывал раньше, в детстве, по отношению к своему отцу (снова тема эдипова комплекса). Так как феномен трансфера действует на бессознательном уровне, пациент совершенно не осознает его функционального значения. Не давая никакого объяснения пациенту по поводу трансфера, терапевт поощряет развитие последнего до тех пор, пока у пациента не сформируется то, что Фрейд называл неврозом трансфера. По сути, это «невроз в миниатюре», который повышает вероятность появления у пациента инсайта — внезапного осознания своих прочно укоренившихся способов переживания, чувств и реакций на значимых людей, начиная с ранних лет жизни. Согласно Фрейду, по мере того, как пациент начинает постепенно осознавать истинное значение своих отношений трансфера с аналитиком, он достигает инсайта в отношении своих прошлых переживаний и чувств, наиболее тесно связанных с его актуальными трудностями. Ортодоксальные психоаналитики рассматривают анализ трансфера как абсолютно необходимый этап терапевтического процесса, считая, что успех терапии зависит исключительно от этого. В случае Роберта интерпретация д-ром Ф. отношений трансфера может выявить, что он и сильно любил, и ненавидел своего отца. Глубоко негодуя из-за отношения отца к матери, Роберт желал смерти отца. Но, в то же время любя его, он испытывал сильное чувство вины и поэтому подавлял это свое желание. Тем не менее, после того, как отец вмешался в его отношения с новым «объектом любви» (его бывшей подружкой), это чувство, прежде глубоко спрятанное, прорвалось в сознание в искаженной форме страха собственной смерти. Таким образом, захлестывающий Роберта страх смерти (его основной симптом) может быть психоаналитически интерпретирован как символическое желание смерти отца (неосознанный страх того, что он убьет отца), сопровождающееся угнетающим чувством вины, которое вылилось в результате в неосознаваемое самонаказание. Сильный страх смерти у Роберта и сопровождающие его симптомы совершенно четко сопутствуют этому стремлению к самонаказанию. Другие элементы, такие как возможная связь между страхом кастрации и страхом смерти, могут также укладываться в данное объяснение симптоматики у Роберта. И терапевт, конечно, использует все упомянутые техники (а не только анализ переноса) для окончательной интерпретации.
На этой стадии мы впитываем культурные, этические и религиозные ценности. В то же время сама культура обновляется и утверждается с каждым следующим поколением. Культура оживляется по мере того, как молодые люди избирательно отдают ей свою энергию и преданность, поддерживая одни традиции и изменяя другие. Те молодые люди, в которых не развивается эта лояльность существующей культуре, либо сохраняют отклонение от нормы, либо посвящают себя служению революционным идеям и ценностям. 6. Близость против изоляции. Стадия «близости против изоляции» (intimacy versus isolation) обычно наступает в начале зрелого периода жизни. Это время завоевания независимости от родителей и от школы, период установления дружбы и близких взаимоотношений. Именно на этой стадии развивается чувство зрелой ответственности. Только после того как в нас сформировалось чувство идентичности, мы оказываемся в состоянии развивать близкие и серьезные отношения с другим человеком. Только тогда мы можем представить себе настоящее партнерство, привязанность и близость. Кризисом на данной стадии становится обычно происходящая в этот период подлинная взаимность с любовным партнером. Уровень близости значительно отличается от прежних сексуальных опытов и интенсивного поиска сексуальной идентичности. Без ощущения близости и преданности другому мы можем оказаться в одиночестве и не сумеем поддерживать полноценные личные взаимоотношения. Если наше чувство идентичности слабо и близость с другим человеком представляет для него опасность, мы отворачиваемся от всех или даже «атакуем» человека, осмелившегося к нам приблизиться. Это стадия развития новой способности — любви. Эриксон (1964) доказывает, что это одна из мощнейших сил в человеке. «Любовь состоит во взаимной преданности, подавляющей антагонизм, присущий разделенным функциям» (Erikson, 1964, р. 129). Эриксон отмечает, что любовь принимает много различных форм. В начале жизни — это детская привязанность к матери и любовь к родственникам, юношеская страсть. Если между взрослыми людьми наступает настоящая близость, то любовь включает в себя разделенную идентичность и взаимное уважение. Сила любви может проявляться в романтических сексуальных взаимоотношениях, а может перейти в совместное служение идеалам, семье или стране. Это служение включает настоящую взаимность и близость. «Само наличие детей или желание их иметь еще не означает переход на стадию производительности» (Erikson, 1963, р. 267). 7. Генеративность против стагнации. Данная стадия, «генеративность против стагнации» (generativity versus stagnation), продолжается все наши зрелые годы. Близкие отношения и преданность определенным людям переходят в общую заботу о воспитании и поддержке следующего поколения. Производительность подразумевает заботу о наших детях, идеях и продуктах, нами созданных. Она включает также продуктивную и творческую работу и личную жизнь. Мы являемся существами одновременно обучающими и учащимися. Творчество важно для нас, поскольку оно обеспечивает и поддерживает в нас идеалы, принципы и психическое здоровье. Если сфера нашей продуктивности и заботы не расширяется, мы рискуем стать жертвами скуки и стагнации. Эриксон (1982) пишет, что социальные институты заботятся об укреплении функции производительности. Они создают структуры для сохранения знаний и передачи их последующим поколениям. Люди, обладающие здоровым чувством производительности, активно участвуют в деятельности таких институтов, стремясь обеспечить и поддержать следующее поколение. На данной стадии развивается новая способность — забота. «Забота выражается во всеобъемлющем интересе к тому, что было произведено любовью, необходимостью или случаем. Забота преодолевает амбивалентность, присущую необратимым обязательствам» (Erikson, 1964, р. 131). Ядром этой способности и силы является кормление детей. Речь идет не только о нашем потомстве, но также о порождениях нашего ума и сердца — идеях, идеалах и творениях. Уникальность человеческого рода заключается в том, что забота о подрастающем поколении и его воспитание растягиваются на довольно долгий период.
По модели III, тогда общество есть объективация или «овнеш-нение» человеческих существ. А эти последние, со своей стороны, повторно присваивают или «овнутряют» (интернализуют) в своем сознании общество. Я полагаю, что эта модель ведет к серьезным ошибкам. Ибо, с одной стороны, она поощряет волюнтаристский идеализм в нашем понимании социальной структуры, а с другой — механистический детерминизм в нашем понимании людей. В стремлении избежать ошибок обоих стереотипов модель III преуспевает лишь в их комбинации. Люди и общество, утверждаю я, не связаны «диалектически». Они не составляют два момента одного и того же процесса. Скорее, они относятся к совершенно разным областям явлений. Возьмем общество (...) Еще можно считать истиной, что оно не существовало бы без человеческой деятельности, и потому реифи-кация — ошибка. И то еще верно, что такая деятельность не состоялась бы, если б вовлеченные в нее субъекты не имели идеи того, что они делают (совпадающей, конечно, с основополагающей интуицией герменевтической традиции). Но уже неверно говорить, что субъекты творят общество. Скорее, надо бы сказать: они воспроизводят или преобразуют его. Т. е., если общество всегда предстаёт уже созданным, «готовым», тогда любая конкретная человеческая практика или, если угодно, акт объективации может только видоизменить его. И совокупность таких актов поддерживает жизнь общества или изменяет его. Оно — не продукт деятельности отдельных субъектов (во всяком случае, я покажу, что человеческое действие полностью обусловлено обществом). Следовательно, по отношению к индивидам общество выступает как нечто такое, чего они никогда не делали, но что существует только благодаря их деятельности.
