20 как ученые в прошлом веке. Тогда же ими были выдвинуты идеи, которые стали фундаментальными в строящемся здании геронтологии, что особенно важно для данного исследования, вплотную приблизились к пониманию социальных проблем геронтологии. Кроме названных ученых в этом ряду: А.А.Богомолец, А.В.Нагорный, А.Н. и С.А. Северцевы, И.Р.Тарханов, И.И.Шмальгаузен. Дальнейшая разработка этих идей привела к образованию теории, созданию её экспериментальной базы, практическому использованию и возникновению новой отрасли науки - социальной геронтологии. Но это произошло уже в XX столетии. Говоря о развитии геронтологии в XX веке, следует хотя бы назвать предпосылки, созданные учеными смежных дисциплин мирового сообщества и Наукой в целом, которые способствовали обретению геронтологией статуса науки. Этому способствовали предпосылки, созданные учеными смежных отраслей. Стремительное приобретение биологией приоритетных позиций в науке, использование ею достижений химии и физики и как результат: создание двух новых наук - биохимии и биофизики. Вместе с этим открытие пенициллина, витаминов, гормонов, применение методов антисептики Луи Пастера значительно продвинуло медицину. Большое влияние на сохранение здоровья и увеличение сроков жизни оказало рождение новой науки - диетологии. Значительным успехом было открытие того, что работу всех внутренних органов регулирует особый участок головного мозга - гипоталамус, который определяет такие процессы, как сон и бодрствование, эмоциональные проявления и артериальное давление, терморегуляцию и обмен веществ, ассимиляцию и диссимиляцию. В советское время возникли новые научные школы геронтологии Д.Ф.Чеботарева, З.Г. Френкеля, В.В. Фролькиса, которые добились значительных успехов в развитии биологического и медицинского направлений, тогда как социальный аспект старения ограничивался разработкой форм организации медико-социальной помощи пожилым и старикам и составлением гериатрических программ обучения медицинских работников. Однако, именно эти ученые заложили основы социальной геронтологии. Характерным, качественным моментом развития геронтологии в XX в. является действие двух равновеликих тенденций: дифференциация и интеграция научного знания. С одной стороны, геронтология включает в свой теоретический и практический инструментарий результаты и методы других наук, с другой - расщепляется на отдельные отрасли знания. С 30-х годов в геронтологии 21
Ключевые понятия Библиография Глава 10. Уильям Джеймс и психология сознания Биографический экскурс Идейные предшественники Основные понятия Наше «я» Социальное «я» Характеристики мысли Динамика: силы, поддерживающие и ограничивающие личное развитие Психологический рост. Эмоции и прагматизм
Далее интересно наблюдать, как Ролз пытается следовать процедуре, в некотором смысле аналогичной той, которую избрал Гегель. Ибо Ролз стремится показать, что его «бедная» концепция справедливости, если продумать все ее смысловые связи и «выводы» относительно возможной институации, приведет к универсалистской концепции коммунальной (коллективной) свободы в том духе который я назвал демократической формой нравственной жизни. Конечно, процедура Ролза, если она сводится к частному «переходу» от «абстрактного права» к «конкретной нр. зственной жизни», резко отличается от гегелевской. Наиболее важное отличие состоит в том, что для Ролза первый принцип справедливости, т. е. принцип равной свободы, прямо ведет к принципу равных прав на политическое участие»». Здесь я не хочу защищать никакич деталей в теории Ролза, но нахожу достойным внимания в ней, что для подобного построения, видимо, не существует внутренних пределов возможному концептуальному и антропологическому обогащению «абстрактной» концепции справедливости как отправной точки всей конструкции. На известном этапе можно бы даже ввести идею коммуникативной рациональности. Отсюда следует, что как будто не должно быть проблем с возвращением в лоно коммуна-листской концепции свободы. Однако в этой последней изначально подразумевается, что она предназначена для современного мира, ибо вся конструкция берет начало в самой сердцевине современного сознания, так сказать, с Канта, т. е. с универсальной концепции права и морали. Поэтому остается и известного рода дуализм гражданского общества и государства, встроенный в эту конструкцию с самого начала, — дуализм, который имеет нормативное содержание. И этот нормативный дуализм, возможно, составляет также общее истинное содержание в политических философиях Гегеля, Милля и Токвиля. Напротив, концепция коллективной свободы, которая строится исключительно на идее коммуникативной рациональности, не содержит такого нормативного дуализма именно потому, что никакой принцип отрицательной свободы в нее не встроен. В этом, конечно, и причина, почему «атомистические» аспекты гражданского общества получают признание в теории Хабермаса только с точки зрения необходимой «редукции сложности», т. е. в рамках «проблемы управления» для сложных обществ. Кто-то мог бы возразить, однако, что с точки зрения принципа отрицательной свободы не редукция, а созидание сложности есть искупительная черта той стороны «разобщения», которая присуща современному гражданскому обществу. Мои оговорки относительно возможности обоснования современной концепции свободы исключительно на процедурном понятии «коммуникативной» или «дискурсивной» рациональности не надо понимать неправильно. Ибо я думаю, что Хабермас прав, рассматривая такую концепцию рациональности как нормативное ядро любой возможной постметафизической идеи разума. В некотором важном смысле эта концепция схватывает основную нормативную структуру современного сознания. Я хотел показать только то, что сама по себе она недостаточна, чтобы дать полное представление о нормативном содержании современной концепции свободы. Универсалистский принцип равных человеческих прав — это моральный принцип, который можно бы защищать вместе с Ролзом и Хабермасом как единственно возможное содержание всеобщего рационального согласия относительно прав человека. Поскольку, однако, самая категория «абстрактной» или «отрицательной» свободы и, следовательно, важный аспект того, что мы разумеем под правами человека, не может быть частью принципа рациональности, то оказывается, «то принцип прав человека не может прямо вытекать из принципа рациональности. Это самостоятельный (субстантивный) моральный принцип, обоснование которого должно отличаться от обоснования самого принципа рациональности. В то же время принцип прав человека не есть принцип тех специальных норм, которые возможно оправдать существованием рационального демократического согласия: как некий меташринцип прав он весьма близок к метапринципу морали и, следовательно, определяет ограничивающее условие того, чем могло бы стать правильное (законное) содержание демократического консенсуса. И именно в том смысле, что принцип прав человека определяет условие возможной рациональности демократического консенсуса. Мне кажется, что это и есть устойчивое ядро истины в традиции современных теорий естественного права от Гоббса до Ролза. Это твердо установленное ядро в самом деле необходимо дополнить понятием «коммуникативной» и «дискурсивной» рациональности, если ему суждено стать «абстрактным» зародышем современной концепции «положительной», коллективной свободы, т. е. универсалистской концепции демократической формы нравственной жизни. Принципы равных свобод и коммуникативной рациональности «нуждаются» друг в друге, но они ни в каком простом смысле «не следуют» друг из друга. И в этом смысле свобода и разум не совпадают в современном мире, даже если потребность в свободе — рациональная потребность и цель («телос») отрицательной свободы — рациональная, коллективная свобода. VI
