Таким образом, с самого начала и по самой своей природе философия науки была теоретически рассогласованной: отождествляя разум с наукой, она в то же время ищет его в философии и философскими методами. С одной стороны, это продолжение традиционных, можно сказать, многовековых ходов философской мысли. Здесь кстати высказывание Эрнеста Нагеля: «Хотя термин «философия науки» как название специальной ветви исследований Употребляют относительно недавно, он охватывает исследования, преемственные с теми, которые веками продолжались в таких традиционных разделах философии, как «логика», «теория познания», «метафизика» и «моральная и социальная философия»5. Другой стороны, отождествляя разум (на основании идеологических предпосылок, которые в этом случае являются внешними к ее собственному теоретическому пространству) с определенной областью культуры, философия науки берет на себя обязательство, которое не может выполнить. Ибо оно предполагает доступ к инструментам исследования, которых философия не имеет. Короче, здесь мы имеем примечательный случай противоречия между исследовательской техникой в самом широком смысле (включая также теоретический инструментарий) и целью исследования.
Рюриков Ю.Б. Мед и яд любви. М., 1989 Моруа А. Письма незнакомке. Минск, 1993 Саймон Р. Один к одному. Беседы с создателями семейной терапии. М., 1996 Семья. Книга для чтения. В 2-х кн. М., 1991 Семья на пороге третьего тысячелетия. М., 1995 Феминология. Семьеведение. М., 1996
Зигмунд Фрейд не утверждал, что проводимые им клинические исследования, которые вызвали к жизни его теории, являются чем-то совершенно оригинальным. Он цитировал самонаблюдения Чарльза Дарвина и Фридриха Ницше. Дарвин в своей автобиографии отмечал: «Многие годы я следовал одному золотому правилу, а именно: всякий раз, когда я наталкивался на какой-то опубликованный факт, новое наблюдение или идею, которые противоречили полученным мною результатам, я обязательно сразу же записывал их; ибо я обнаружил из своего опыта, что такие факты и идеи намного чаще ускользают из памяти, чем те, которые оказываются благоприятными» (Darwin in: S. Freud, 1901, p. 148). Ницше прокомментировал другой аспект того же процесса: ««Ты сделал это», — говорит моя память. «Невозможно, чтобы ты это сделал», — говорит моя гордыня и остается неумолимой. В конце концов моя память уступает» (Nietzsche in: S. Freud, 1901, p. 148). Рационализация Это процесс поиска допустимых причин для недопустимых мыслей или действий. Посредством этого процесса человек находит объяснение, которое является либо этически допустимым для других, либо логически согласующимся с какой-то установкой, действием, идеей или чувством, которые происходят из других мотивационных источников. Мы прибегаем к рационализации, чтобы оправдать свое поведение, когда в действительности причины наших действий не заслуживают одобрения или даже не понимаемы нами. Рационализацией могут быть следующие утверждения (слова в скобках соответствуют возможным невыраженным чувствам): ««Я делаю это ради вашего блага». (Я хочу сделать это с вами. Я не хочу, чтобы это делали со мной. Я даже хочу, чтобы вы испытали некоторые страдания.) «Эксперимент был логическим продолжением моей предыдущей работы». (Он начался с ошибки; мне повезло, что он получился.)» Рационализация — это способ выдержать давление со стороны супер-эго; она маскирует наши мотивы, превращая наши действия в морально допустимые. Являясь помехой саморазвитию, она не позволяет рационализирующему человеку (или другим людям!) работать с истинными, менее приемлемыми мотивационными силами, наблюдать и понимать их. Когда рационализацию наблюдают со стороны, как в нижеприведенном рассказе, ее нелепая сторона становится очевидной: «Я решила, — сказала мышь, — что мне нравится сыр. Излишне говорить, что к столь важному решению нельзя прийти без предварительных тщательных размышлений. Никто не отрицает, что этот продукт вызывает к себе мгновенное, непреодолимое эстетическое притяжение. Однако само по себе оно возможно только в случае рафинированной личности — например, глупая лиса настолько бесчувственна, что даже не приблизится к сыру.
