Но процесс взаимодействия имеет не только идеальную, но и психическую сторону. Поэтому, если бы мы обратили внимание не на самый процесс и механизм установления и связи, а взяли бы поток связей и взаимодействия, произвели бы поперечный или продольно-временной разрез его, то должны были бы обнаружить, что вместе с идеологическим рядом существует и ряд коллективно-психический. Сюда относятся коллективные представления, чувства, эмоции, волевые устремления. Как и о коллективных идеях, о коллективных чувствах, эмоциях, волевых импульсах равным образом не может быть речи в том смысле, что есть коллективное существо, переживающее эти чувства, эмоции и т.п. Чувства и эмоции переживают конкретные люди. И если речь идет о коллективных представлениях, чувствах, эмоциях, то лишь в том смысле, что в определенных условиях чувственно-эмоциональные и волевые переживания связанных между собой индивидов А, В, С, D... оказываются друг Другу близкими, созвучными; они друг друга усиливают и увлекают, и притом так, что отдельный индивид не в состоянии противостоять такому общему потоку, не в состоянии приостановить или повернуть ег°> увлекается им и увлекает за собой других. Реальность таких коллективных психических переживаний в условиях общественной жизни оспаривать нельзя. Наиболее ярко они проявляются в эпохи революций и вообще национальных подъемов Или, наоборот, в эпохи национального упадка, в сценах религиозного кстаза, сильных действий театра, в явлениях различных видов толпы и вообще всюду, где обнаруживается влияние массового гипноза, внушения, заражения и подражания. Однако в менее ярких формах они имеют место и в обыденной общественной жизни, т.к. и в ней на каждом шагу обнаруживают свое действие внушение, заражение, подражание.
Одна из вечных заповедей, прочитанных Моисеем на каменных скрижалях, и повторенная через полторы тысячи лет Иисусом Христом, гласит: "Чти отца своего и матерь твою, да благо ти будет и да долголетен будеши на земли". Возможно, что это первый рецепт долголетия, причем речь идет не о долголетии родителей, что надо понимать само по себе подразумевается, а о долголетии заботливых детей. Можно выделить два типа отношения к старикам: геронто-фобия, или "линия Хама", и геронтофилия, или "линия Сима-Иафе-та". По тому, какая из линий является господствующей, можно судить, кто "правит бал" в обществе, гуманисты или гуманоиды - последние "радикально" решали проблемы стариков - они их просто съедали. Отношение общества к своим старикам отражает уровень цивилизованности этого общества, несущего ответственность за 80 социальное, материальное, психологическое, одним словом комфортное состояние людей преклонного возраста. Социальная обязанность молодых людей - сгладить, психологически амортизировать трудности последнего этапа жизни. Поддержка и уважение со стороны молодых явится превентивной мерой, продиктованной их стремлением гарантировать себе аналогичную, благополучную осень жизни. Отношения между детьми и родителями (в нашем анализе: между взрослыми детьми и престарелыми родителями) можно классифицировать по простейшему, но вечному основанию - отношению родства. При этом мы выделяем четыре сочетания: мать-дочь, мать-сын, отец-сын, отец-дочь. Рассмотрим лишь геронтофильные варианты отношений. Так ли уж они безоблачны и бесконфликтны? Существует генетическая память, которая подсказывает, что в прошлые времена семья была под властью старшего мужчины, а всем домашним бытом управляла старшая женщина. При рассмотрении отношений "отец-сын" и "мать-дочь" нельзя не упомянуть мнение психологов-фрейдистов о комплексах Эдипа и Электры. Это застарелое, подсознательное соперничество сына с отцом и дочери с матерью способно сохраняться всю жизнь. В мужчине до позднего возраста бунтует тот самый мальчик, который подавляет в себе всякое женское начало и стремится доказать, что он и его мать не единое целое. Экзистенциалист Ж.-П.Сартр, напротив, полагал, что свободными и талантливыми становятся лишь те мужчины, над которыми никогда не довлела тяжелая длань отца. "Хороших отцов не бывает - таков закон..." ( Слова. М., 1966).
Задача психотерапевта заключается в том, чтобы помочь пациенту вспомнить, выделить и реинтегрировать бессознательные содержания таким образом, чтобы обычная жизнь пациента могла приносить ему большее удовлетворение. Фрейд говорит: «Мы берем с него клятву подчиняться фундаментальному правилу психоанализа, которое состоит в том, что с этого момента нам предстоит регулировать его поведение. Он должен рассказать нам не только то, что он может сообщить намеренно и с готовностью, что дает ему чувство облегчения, как на исповеди, но все, что еще приходит в голову, даже если ему неприятно говорить об этом, даже если это кажется ему неважным или фактически бессмысленным» (1940, р. 31). Психоаналитик опирается на эти открытия, не критикуя, не одобряя их по своей сути. Психоаналитик не занимает нравственной позиции, а служит как бы чистым экраном, отражающим взгляды пациентов. Терапевт старается не показывать своего личного отношения к пациенту. Это дает пациенту свободу обращения с психоаналитиком множеством способов, перенося на терапевта отношения, взгляды, даже физические характеристики, действительно принадлежавшие людям, с которыми пациент общался в прошлом. Это перенесение является решающим в психотерапевтическом процессе, так как оно переводит прошедшие события в новый контекст, который благоприятствует их пониманию. Например, если пациентка начинает обращаться с терапевтом-мужчиной как со своим отцом, внешне покорно и почтительно, а в завуалированной форме враждебно и неуважительно, психоаналитик может разъяснить эти чувства пациентке. Он может обратить внимание на то, что не он, терапевт, вызывает эти чувства, а они возникают у самой пациентки и могут отражать аспекты ее отношений со своим отцом, которые она когда-то подавляла. «Чтобы устоять против этой всесторонней атаки со стороны пациента, психоаналитику нужно полностью и всецело проанализировать себя самого... Психоаналитик, от которого зависит судьба многих людей, должен знать и держать под контролем даже самые трудноискоренимые недостатки своего собственного характера; а это невозможно без проведения полного психоанализа» (Ferenczi, 1955). «Концепция переноса... утверждает, что наблюдение, понимание и обсуждение эмоциональных реакций пациентов на психоаналитическую ситуацию устанавливает самые прямые пути достижения понимания структуры его характера, а следовательно, его проблем. Она становится самым могущественным и действительно необходимым инструментом психоаналитической терапии» (Horney, 1939, р. 33-34). Перенос делает психотерапию живым процессом. Вместо того чтобы только говорить о жизни, пациент формирует критические взаимоотношения с психотерапевтом. Чтобы помочь пациенту в создании этих связей, психоаналитик интерпретирует некоторое из того, что говорит пациент, предполагая наличие звеньев, которые, возможно, были, а возможно, и не были ранее сознаваемы пациентом. Этот процесс интерпретации есть продукт интуиции и клинического опыта. При психоаналитической процедуре пациент поощряется к тому, чтобы никогда не подавлять бессознательное содержание. Фрейд видел психоанализ как естественный процесс; энергия, которая подавлялась, медленно переходит в область сознания, где она может использоваться совершенствующимся эго: «Всякий раз, когда мы добиваемся успеха при анализировании симптома в его основе, высвобождая влечение из одной зависимости, оно не остается в изоляции, а немедленно вступает в новую зависимость». Задача психотерапевта заключается в выявлении, объяснении и отделении составных элементов влечений, которые отрицаются или искажаются пациентом. «Психосинтез, таким образом, достигается во время аналитического лечения без нашего вмешательства, автоматически и неизменно» (1919, р. 161). Преобразование старых, нездоровых привычек и установление новых, более здоровых происходит без вторжения психотерапевта. Ограничения психоанализа Психоанализ, как его практиковали Фрейд и его ближайшие последователи, подходил не для каждого случая. Фрейд говорил: «Область применения психоаналитической терапии лежит в переносе (в трансфере) неврозов — разного рода фобий, истерии, неврозов навязчивых состояний и отклонений в характере, вызванных этими заболеваниями. Все отличное от этого — нарциссизм и психотические состояния — не подходит в большей или меньшей степени» (1933, р. 155).
